Интервью с видным чеченским правозащитником и общественным деятелем, представителем ЧРИ в Швеции Майрбеком Тарамовым.
Вопрос: Майрбек, в чеченских (и не только) СМИ все чаще высказывается мнение о том, что международное правозащитное движение, являясь детищем «холодной войны», в современную эпоху перестало служить эффективным инструментом защиты прав человека, превратилось в исторический анахронизм. Так ли это на самом деле?
Ответ: В международном правозащитном движении (МПД) существуют, грубо говоря, две стороны одной медали: МПД, являющиеся составной частью каких-либо международных организаций типа ПАСЕ, плюс те, которых эти организации привлекают временно, например для подготовки докладов, и независимые МПД. Однако, к сожалению, происходит так, что и независимые МПД, попадая под влияние государственных или международных организаций, получая от тех гранты, финансовую подпитку, идут на поводу политиков и изменяют своим принципам, становясь, скажем так, «ручными». Разумеется, речь не идет обо всех независимых правозащитных организациях. Последнее обстоятельство губительно сказывается на правозащите, что и превращает его, как вы говорите, в исторический анахронизм. С другой стороны, независимое МПД не может существовать продолжительное время без поддержки извне.
Хотелось бы здесь отметить, что на защиту прав человека, окружающей среды, животных правительствами стран мира выделяются колоссальные суммы. В цивилизованных странах существует даже положение, что если предприятие отчисляет деньги на гуманитарную деятельность, то налоги этого предприятия снижаются на соответствующую сумму. Однако не всегда деньги расходуются так, как должны, и можно говорить о нецелевом расходовании гигантских финансовых средств. Проще говоря – это объект для многомиллиардных спекуляций.
МПД также находится под мощным политическим прессом, что также изменяет суть правозащитного движения, превращая его в анахронизм. А иногда правозащитное движение под давлением властей начинает действовать против самого себя, подавляя права человека в угоду властям, как то происходит в Чечне. Это дикость, но, тем не менее, реальный факт. Помните, в Чечне был офис по правам человека (он есть и в данное время) под руководством Каламанова? Этот офис защищал не права уничтожаемого населения Чеченской республики, а был занят сокрытием преступлений, совершаемых российскими военнослужащими.
А как действуют международные правозащитные организации по чеченской проблеме? Они принимают различные документы, резолюции – а воз и ныне там – как говорил поэт. То есть, та установка, спущенная руководством ЕС, ПАСЕ и прочими по забалтыванию чеченской проблемы с успехом выполняется так называемыми правозащитниками. Правда, в последнее время Страсбургский суд принимает все больше решений в пользу чеченцев, но и здесь не обходится без политической подоплеки вопроса, в том смысле, что эти решения являются неким рычагом давления на российскую власть.
А вот среднестатистический европеец, в отличие от народов бывшего СССР, в правозащите не нуждается. Он – сам себе правозащитник! Он знает свои права и обязанности, и знает как их отстоять. А если уже дойдет до противостояния с властями, и не дай Бог, если эти власти попробуют применить силу, то этой власти не удержаться. Такая власть будет сметена, о чем и знает руководство той или иной европейской страны.
Вопрос: Чем вы объясните тот странный, на первый взгляд, факт, что правозащита подвергается нападкам не только со стороны авторитарных режимов, таких как чекистская хунта в России, но и со стороны тех сил внутри чеченского Сопротивления, которые декларируют себя противниками российских чекистов? Я имею в виду наших «такфиристов» во главе с Удуговым. Какие факторы, на ваш взгляд, обусловливают это идеологическое родство между чекистами и «такфиристами» в неприятии прав человека и правозащиты?
Ответ: Мне кажется, в этом вопросе не надо смешивать два разных подхода. Давайте сначала о том, что происходит в России.
Существует определенное положение, согласно которому народ имеет столько прав, сколько он сумел отвоевать. Из этого положения становится понятным, сколько прав имеют среднестатистический европеец и россиянин. В том, что у россиянина по сравнению с европейцем нет прав, это очевидно, и это исключительная проблема россиян.
Есть в этом деле интересный аспект. Бесправие российского народа сложилось исторически. Еще средневековые арабские путешественники отмечали бесправность народа России. Когда у российских правителей интересовались положением народа, то те отвечали примерно так, как сказал царь Борис Годунов: «Смерд не должен знать больше боярина, а боярин – больше царя». Иначе инакомыслие, по мнению русских правителей, могло привести к хаосу и мятежу. На этот счет существует русская пословица: «Каждый сверчок знай свой шесток!» То есть, никто не должен высовываться, иначе тут же укоротят на голову.
«Дорогой россиянин» считал и, к сожалению, продолжает считать, что правами обладают властьимущие. Отсюда другая пословица: «Ты – нач
